Вредительство в Наркомторге в деле планирования

Было ли какое-нибудь вредительство в Наркомторге в деле планирования и использования промышленных товаров, В чем и Л.Б. Залкинда обвиняли? Не только не было, но и не могло быть. Ведь планы "завоза промышленных товаров" по экономическим районам, составленные мною и руководимым мною Управлением промышленных товаров, я докладывал на заседаниях коллегии Наркомторга с подробным обоснованием разъяснением каждого назначения. В заседаниях коллегии принимали участие ответственные и опытные партийные работники эксперты от разных ведомств — ВСНХ, Наркомфина, крупных хозяйственных объединений, например текстильного синдиката.

Председательствовал на коллегии А.И. Микоян, который критически, даже придирчиво рассматривал каждую цифру, прежде чем согласиться на ее утверждение. О каком вредительстве в такой обстановке могла идти речь? Что же, все были слепцы, кроме меня? Такого нелепого предположения невозможно сделать. Да, я пользовался доверием коллегии, наркома и всех ответственных работников, знавших меня.

Но это доверие было завоевано обоснованностью и убедительностью докладов, которые я делал, а также многими годами работы в советском государственном аппарате, начиная с его первоначальной организации, наконец, "советской политической линией", которую я проводил — сперва в рядах меньшевистской партии, а затем, порвав с ней, когда убедился, что не могу повернуть ее на советский путь. В следственном деле есть показания, написанные моей рукой, в которых перечисляются вредительские акты с указанием "исходящих" номеров из наркомата. Но ведь я в тюрьме ни одного документа не видел, и их мне никто не показывал. Эти номера взяты "с потолка" и рассчитаны на то, что их никто не будет проверять.

Когда Союзное бюро было "сформировано" на "международной основе", его пополняли, по указанию следователей, дополнительными членами. В их числе оказался, между прочим, и В.К. Иков — неожиданно для основных "участников" Союзного бюро. Как проходило это пополнение, можно судить на примере М.И. Тейтельбаума. Уже состав Союзного бюро был определен и согласован следствием и обвиняемыми, когда меня вызвал из камеры следователь Апресян. В его кабинете я застал Тейтельбаума, которого никто из обвиняемых в своих показаниях не называл.