Роль заграничной делегации

На процессе действительно возникло осложнение, предвиденное Крыленко. Так называемая Заграничная делегация меньшевистской партии обратилась к суду с пространной телеграммой-протестом, опровергающей материалы происходящего процесса. Крыленко огласил эту телеграмму на суде и, окончив чтение, попросил председательствующего Н. М. Шверника предоставить слово для ответа подсудимому Якубовичу.

Мое положение было бы весьма затруднительным, если бы Заграничная делегация в своей телеграмме, честно отвергая лживые измышления о якобы совершившемся по ее указаниям вредительстве, высказывала бы сочувствие к обвиняемым, вынужденным насилием давать ложные показания. Что мог бы я противопоставить таким заявлениям? Но Заграничная делегация сама облегчила мою роль. Отвергая обвинительный материал, она вместе с тем заявляла, что подсудимые не имеют и никогда не имели никакого отношения к социал-демократической меньшевистской партии, что это не более, как провокаторы, подкупленные Советским правительством.

Тут я уже мог говорить правдиво и честно, изобличая Заграничную делегацию во лжи и лицемерии, напоминая о роли и заслугах в истории меньшевистской партии ряда подсудимых и обвиняемых и обвиняя меньшевистское руководство в измене революции и предательстве интересов социализма и рабочего класса. Я говорил с эмоциональным подъемом и силой убеждения. Это была одна из моих лучших политических речей. Она произвела большое впечатление на аудиторию переполненного Колонного зала (я это чувствовал по моему ораторскому опыту) и, пожалуй, была кульминационным пунктом процесса — обеспечила его политический успех и значение. Мое обещание, данное Н. В. Крыленко, было выполнено.

На другой день, начиная свои показания перед судом, А. Ю. Финн-Енотаевский заявил, что он полностью присоединяется ко всему сказанному мною в адрес Заграничной делегации, и добавил, что я выступал в данном случае от имени всех обвиняемых. Процесс прошел гладко — с внешним правдоподобием. Несмотря на допущенные следствием грубые ошибки в его мотивировании. В особенности в эпизоде с якобы имевшим место нелегальным приездом в Советский Союз члена меньшевистского ЦК Р. А. Рейн-Абрамовича. Надо было знать Абрамовича, как я знал его, чтобы понять всю нелепость утверждения о возможности его нелегального приезда в СССР.