Признание Рубиным

Договорились о том, что брат согласился признать себя членом программной комиссии при Союзном бюро и что он, Рубин, хранил в своем рабочем кабинете в институте документы меньшевистского центра, причем, уволившись из института, он в запечатанном конверте передал их Рязанову как документы из истории социал-демократического движения. При этом Рубин просил якобы Рязанова на короткое время сохранить у себя эти документы. В этих переговорах борьба шла за каждое слово, за каждую формулировку.

Неоднократно написанное Рубиным "признание" перечеркивалось и исправлялось следователем. Когда Рубин 1 марта 1831 года вышел на суд, у него в боковом кармане пиджака лежало его "признание", исправленное красными чернилами следователя. Положение Рубина было трагическим: он должен был признать то, чего не было, а не было ничего; не было его прежних взглядов, не было и не могло быть его связи с другими подсудимыми, большинство которых он и не т.ш, а с другими был случайно знаком, не было никаких документов, которые ему будто бы передали на хранение, и не было того закрытого пакета с документами, который он якобы передал Рязанову.

В ходе допросов и переговоров со следователем для Рубина стало ясно, что имя Рязанова будет фигурировать в этом деле если не в показаняих Рубина, то в показаниях кого-либо другого. И Рубин согласился выступить со всей этой историей с мифическим пакетом. Для брата выступить против Рязанова — это было все равно, что против отца родного, ,как сказал мне брат. Это был самый тяжелый для него момент, и он решил поставить вопрос так, что он обманул Рязанова, который ему безгранично доверял. И это положение о личном доверии Рязанова и об обмане этого доверия Руби-ным брат упорно проводил во всех своих показаниях.

С этой позиции его никто и ничто не могло сдвинуть. Показание от 21 февраля фигурирует в обвинительном заключении по этому делу, подписанном Крыленко 23 февраля 1931 года. В этом показании сказано, что документы в запечатанном конверте Рубин передал Рязанову и просил на короткое время оставить в институте. Эту позицию об обмане им доверия Рязанова брат подчеркивал во всех своих показаниях как до суда, так и на суде. На суде он рассказал ряд случаев, которые должны были объяснить, почему Рязанов мог Рубину так доверять... Такая постановка вопроса разрушала намерения прокурора в этом вопросе.