Массовые репрессии

Политические процессы конца 20-х — начала 30-х гг. послужили поводом для массовых репрессий против старой, или "буржуазной", интеллигенции, представители которой работали в различных наркоматах, учебных заведениях, в Академии наук, в музеях, кооперативных организациях, а также в армии. Среди этих людей было немало бывших членов кадетской партии, даже умеренных монархистов, участников националистических движений, а также бывших меньшевиков, эсеров. Только очень немногие из них в 20-е гг. примкнули к большевикам.

Большинство же вообще не занималось политикой. Однако, пользуясь относительной свободой времен нэпа, некоторые деятели старой интеллигенции принимали участие в работе различного рода религиозно-этических кружков и групп, литературных и национальных объединений. Между той частью старой интеллигенции, которая осталась в СССР, и той, которая в 1918—1923 гг. эмигрировала за границу, существовали различные связи, однако они почти никогда не принимали криминального характера даже с точки зрения советского законодательства 20-х гг. Несомненно, многие представители старой интеллигенции относились с некоторой иронией или даже пренебрежением к вождям большевиков, включая и Сталина, а Ленин не был для этих людей кумиром.

Но свои взгляды они не высказывали публично, а лишь в самом узком кругу. Важно другое, главное: в целом все старые специалисты относились вполне лояльно к Советской власти и приносили ей немалую пользу своими знаниями и опытом. Основной удар карательные органы наносили в 1929— 1932 гг. по технической интеллигенции — "спецам". Газеты писали, что вредительство под руководством "спецов" проникло повсюду, что на судебных процессах была раскрыта только "головка" вредительских организаций, а не широкие слои их участников. Появлялись даже заявления о том, что "старое инженерство нужно безусловно считать настроенным контрреволюционно на 90—95 процентов".

Вспоминая об этом нелегком времени, инженер-химик Д. Витковский писал в своей автобиографической повести "Полжизни": «В январе 1931 года волна арестов бросила меня в тюрьму. Тюрьмы были забиты до отказа. Меня поместили в камеру, очевидно наспех приспособленную из небольшого подвального помещения, выходившего единственной маленькой отдушиной на Малую Лубянку... Объяснения начались быстро и энергично, как в детективном романе. Оказывается, я был деятелем разветвленного антисоветского заговора... изобретал яды для уничтожения членов правительства... в заговоре участвовали военные... за ними по пятам скользили невидимые шпики... теперь все уже выяснено и не хватает только нашего признания.